Врача, не способного на сострадание, нужно отстранять от работы

Ответить
Аватара пользователя
Admin
Администратор
Сообщения: 16784
Зарегистрирован: 11 мар 2022, 17:32

Врача, не способного на сострадание, нужно отстранять от работы

Сообщение Admin »

По вопросам работы ресурса можно писать сюда - mal-kuz@yandex.ru (мои ответы могут уходить в Спам) или в личные сообщения
Спасибо, что выбрали форум "Малыши-Кузнечики"! :love:
Аватара пользователя
Admin
Администратор
Сообщения: 16784
Зарегистрирован: 11 мар 2022, 17:32

Re: Врача, не способного на сострадание, нужно отстранять от работы

Сообщение Admin »

Валеомед писал(а):Интересная статья о нашей медицине

Запланированная смерть

19697
28 Августа 2017, 12:04
Жители Кузбасса уже в ближайшие время могут оказаться перед сложным выбором: куда ехать лечиться? В Новосибирск, Барнаул, Томск? а, быть может, куда дальше? А все потому, что кузбасские клиники усиленными темпами "выходят из строя". Что ждет региональную медицину, выяснял корреспондент VSE42.Ru.


Лечиться негде?
Разговоры о том, что рядовому пациенту в Кузбассе сложно получить необходимую медицинскую помощь идут уже многие годы. И очереди в регистратуру, и многомесячные записи к врачам – узким специалистам, и длительное ожидание (даже за собственные деньги) доступа к высокотехнологичным видам исследований как-то МРТ или МСКТ – все это общеизвестно, даже обсуждать-то, видимо, бессмысленно.

Однако сейчас наметилась куда более тревожная тенденция. Практически все медицинские учреждения Кемеровской области – от небольших до самых крупных, от сельских до региональных – попросту стали "сыпаться". Во-первых, тотально не хватает существующего финансирования. Во-вторых, как следствие, растет кредиторская задолженность. В некоторых клиниках она уже достигает трехмесячного дохода. В-третьих, начало массово выходить из строя дорогостоящее оборудование, приобретенное всего лет пять назад.

Добавить к этому катастрофический отток из медицины так называемого кадрового потенциала из числа молодых специалистов, который привел к тому, что в настоящее время, по нашим данным, 55 % оставшихся в профессии врачей региона старше 55-ти лет.

В результате получается безрадостная картина полного упадка и отсутствия каких-либо надежд на нормальное будущее отрасли в целом. А следствие такой ситуации достаточно понятно и прозрачно: лечиться кузбассовцам скоро станет просто негде. Останется разве что планово умирать на малой родине.


Не просите!
Объективности ради стоит напомнить, что проблем с медициной хватает по всей стране. Более того, доступ к качественным медицинским услугам даже в экономически успешных странах тоже гарантирован далеко не всем их гражданам. Однако ж в медицине по-кузбасски есть ряд примечательных особенностей, которые даже сами специалисты связывают с вполне себе конкретными руководящими персонами и той политикой, которую они избрали для региональной медицины.

Как утверждают представители администрации региона и медицинского сообщества Кузбасса, принимавшие участие в недавней встрече главврачей с заместителем губернатора Кемеровской области Валерием Цоем, одним из основных месседжей, который озвучил "главный по больничкам", стал принцип "денег нет, и не просите!".

В том смысле, что рассчитывать больницам и поликлиникам надо только на себя. А теперь попробуем разобраться, что этот принцип означает на деле.

Разумеется, рассказать о реальном состоянии дел руководители медучреждений области согласились только на условиях анонимности. Поэтому называть имена наших собеседников в статье не будем. Впрочем, это никак не мешает тому, чтобы в полной мере представить подлинное состояние, в котором оказались больницы и поликлиники.


Без денег
Основа современной государственной медицины – это деньги от обязательного медицинского страхования, которые перечисляет в медучреждения территориальный фонд ОМС. Делается это не абы как, а согласно различным и достаточно сложным схемам. Упрощенно это выглядит следующим образом: есть определенные тарифы, по которым услуги врачей и оплачиваются. Например, норматив на одно застрахованное лицо, аналогичный норматив для стационара, базовый подушевой норматив, базовая ставка лечения в условиях дневного стационара, норматив для станций скорой медицинской помощи. И так далее, и тому подобное.

Предполагается, что размер каждого тарифа (или норматива) принимает специальная комиссия, в которую входят представители терфонда ОМС, департамента здравоохранения обладминистрации, а также представители некоторых медучреждений.

Собственно, именно в формировании тарифов и лежит одна из основных проблем кузбасской медицины. Чтобы увидеть это, достаточно поднять историю тарифообразования, например, за последние три года.

Итак, базовый подушевой норматив для амбулаторной медпомощи (оплата приема и лечения пациентов в конкретной поликлинике) с 2015 года по 2017 вырос на 7,75 процента, а на лечение в условиях дневного стационара даже уменьшился – на 27,44 процента.

За это же время, по оценкам специалистов, стоимость расходных материалов, мединструментария и прочего выросла порядка на 70 процентов.

Кроме того, не стоит забывать, что чиновники, как могут, стараются выполнить памятные президентские указы от 2015 года. Какой-никакой, но рост зарплаты тоже происходит.

Вот и получается, расходы резко увеличились, а размер платежей по ОМС – практически нет, а по отдельным направлениям – даже уменьшился.

Более того, с 1 апреля 2017 года по не вполне понятным причинам та самая комиссия, определяющая размер тарифов ОМС для медучреждений, даже сократила действующие ставки. Вроде как до 1 августа. Но зачем?

Как утверждают специалисты, якобы для того, чтобы подкопить в терфонде денег для увеличения зарплаты медперсонала, запланированного на 1 октября. По крайней мере, так объяснили главврачам. Напомню, что с этой даты вводится в действие новая система оплаты труда медиков, согласно которой средний их доход должен составить 180 процентов от среднего показателя по региону, а также обещано перераспределение постоянной (окладной) доли зарплаты в сторону увеличения, а мотивационных выплат – в сторону уменьшения. То есть, сначала деньги у больниц и поликлиник забрали, чтоб потом вернуть их и потратить на повышение зарплаты.

Если так, то дело благородное – бесспорно. Только вот больницы и поликлиники за это время, в условиях и без того недостаточного финансирования из ОМС, были вынуждены влезать в еще большие долги, ускоренными темпами наращивая кредиторку.

При этом каких-либо экономических обоснований снижения норматива ОМС главврачам, как впрочем и другим представителям медицинского сообщества региона названо якобы не было. Таким образом, коррекция норматива – вовсе не экономическое (как это по логике должно быть), а исключительно политическое действие – такой можно сделать вывод. Зарплата зарплатой, но экономика учреждений здравоохранений от таких передергиваний явно не выигрывает. Тем более, в перспективе.


Без денег-2
Теперь еще немного о расходах, которые просто необходимы. Сервисное обслуживание только одного аппарата МРТ составляет порядка 20 миллионов рублей в год. Из ОМС на это денег нет в принципе.

– То, что мы получаем от терфонда, практически полностью уходит на зарплату и налоги. Порядка 85 процентов. Сколько будет с 1 октября? Еще больше, если вообще хватит. Тем не менее, пока оставшиеся копейки тратим, разумеется, на другие нужды, но тут есть проблема – жесткие ограничения, на что именно потратить можем. Например, какое-то медоборудование купить можно, но не дороже 100 тысяч рублей. Таковы правила использования денег из системы обязательного медицинского страхования. Разумеется, это мелочевка, ничего серьезного на такую сумму не приобретешь. Даже элементарный банальный фиброколоноскоп (фиброколоноскопия – метод для раннего выявления онкологических заболеваний кишечника – прим. авт.) стоит около 4 миллионов рублей, – рассказал главврач одного из областных медучреждений.

Таким образом, как видится, государственным клиникам должно помогать государство же. В лице региональных властей, поскольку в настоящее время абсолютно все медучреждения подчиняются департаменту охраны здоровья населения (ДОЗН) обладминистрации и, по возрастающей, замгубернатору по медицине Валерию Цою.

– Цой руководит региональной медициной уже давно. Сначала в ДОЗН, затем и в качестве замгубернатора. Честно говоря, многие мои коллеги связывают накопившиеся проблемы именно с его персоной и стилем решения стоящих задач. Например, хорошо известно, что Валерий Цой не любит тревожить губернатора рассказами о наших проблемах, о том, что денег не хватает катастрофически. Сам, видимо, боится это делать, и тем же главным врачам запрещает. Они даже прозвище ему дали – "Валера – все хорошо!" А ведь далеко не все хорошо. Даже совсем не хорошо. Более того, становится все хуже, – рассуждает один из сотрудников областного департамента охраны здоровья населения.

По его словам, в большинстве клиник области остро встала проблема с дорогостоящим оборудованием, которое закупалось в 2012 году по программе развития здравоохранения на федеральные деньги. Так в одном крупном кемеровском медучреждении уже больше года не работает мультиспиральный томограф, потому что нет денег на его ремонт. А надо 8 миллионов на замену так называемой трубки – главного рабочего элемента аппарата.

– Но это еще как-то решаемо: в Кемерово можно найти МСКТ, а вот, например, в Прокопьевске и вовсе ситуация угрожающая. Недавно к нам в ДОЗН обратилось руководство прокопьевского онкодиспансера с животрепещущей проблемой. В этом учреждении работает аппарат лучевой терапии для онкобольных. Срок его эксплуатации истекает в декабре. То есть с начала 2018 года многочисленные пациенты не смогут проходить лучевую терапию. Соответственно, они поедут в Кемерово, а там свои пациенты, очередь. Мощностей и так не хватает. А, учитывая, что таким пациентам скорость получения лечения принципиально важна, сами понимаете, что будет. И за счет ОМС новое оборудование не купишь, это только субсидии из регионального бюджета могут помочь. Но Валерий Константинович четко сказал про взаимоотношения областного бюджета и медицины: "денег в бюджете нет, на них можете не рассчитывать". Хотя многие мои коллеги, работающие непосредственно в медицинских учреждениях, уверены, что если подобные проблемы обсуждать, то какие-то деньги, пусть на самые острые потребности найти все-таки можно – было бы желание и смелость обращаться к губернатору с этими вопросами, – подытоживает наш собеседник.


Проигранная конкуренция
Абсолютно все высокопоставленные представители здравоохранения Кемеровской области, с кем удалось пообщаться в рамках подготовки статьи, в один голос утверждают, что проблема не только в том, что медучреждения не получают необходимого финансирования и, в итоге, пациенты рискуют вовсе остаться без нормальной медпомощи. Проблема еще и в том, что медицинское руководство области не готово разрабатывать какие-то перспективные пути решения возникающих проблем, развития отрасли в целом.

– Сейчас все просто валится. Посторонний человек даже не представляет, насколько ситуация выходит из-под контроля областных властей. Техника повсеместно ломается, расходники закупаем не такие, как положено, а на что денег хватает. А это приводит к сокращению нормативных сроков службы и раннему выходу из строя дорогих аппаратов иностранного производства. Специалистов катастрофически не хватает. ДОЗН, конечно, жонглирует цифрами. Например, сокращая штатную численность, а в результате удерживая формальный дефицит кадров на каких-то приемлемых уровнях. Однако факт в том, что главврачи вынуждены держать сотрудников, пусть они во многом и не устраивают руководство клиник – других просто нет. Но все это – одна сторона проблемы. Другая – это полное отсутствие понимания, куда мы движемся. Никто ничего не говорит, никто ничего не знает. Абсолютно вся медицина должна поставщикам, долги нарастают. Будет желание, так любую клинику можно хоть сегодня объявить банкротом. А "Валера – все хорошо" продолжает говорить, что все хорошо, – сетует собеседник сайта.

При этом единственный способ для государственных медучреждений хоть как-то заработать – это так называемые дополнительные или платные услуги. Но и тут, мягко говоря, не все так гладко. Конкуренция с частными клиниками заведомо будет проиграна из-за "социальной обязаловки" в виде очередей, например, из социально незащищенных граждан. Разумеется, пенсионеры, малоимущие и другие небогатые кузбассовцы имеют право на лечение. Но ведь и те, кто готов платить за него дополнительно – тоже.

Вот и вынуждены госмедики отдавать "жирных" клиентов, которые могли бы не только принести деньги клинике, и тем самым косвенно помочь укреплению (простите за штамп) материально-технической базы, частным больницам.

Проиграна конкуренция еще и потому, что сами власти бьют по рукам медикам заранее. Ведь, чуть что, пациенты жалобы пишут в тот же ДОЗН, а чиновники у нас, как известно, всегда на страже народных интересов.


Круглая белая таблетка
И не беда, что в результате такой заботы пациент с онкологией может оказаться в ситуации, когда получит лучевую терапию, например, через полгода, а за это время разросшаяся опухоль и метастазы его попросто убьют.

И не беда, что назначенной фиброколоноскопии придется ждать те же полгода. И даже не беда, что врачи в стационаре вынуждены лечить своих пациентов именно теми лекарствами, которые входят в так называемый государственный стандарт, несмотря на то, что они являются дешевыми и низкокачественными дженериками (копиями) высокоэффективных, но дорогих оригинальных препаратов. Причем, лечить ими, не спрашивая пациента, готов ли он за собственные деньги купить современные лекарства.

И это по одной только причине: если пациент вдруг окажется склочником и пойдет в тот же ДОЗН или страховую компанию, то врача и медучреждение, в котором он работает, за такое самоуправство накажут.

Так что проблемы с медициной есть везде, но в Кузбассе, где власти "очень сильно любят пациентов" и гарантируют доступность медобсуживания – особенно. Пусть через полгода, пусть дешевыми дженериками, пусть хамоватыми врачами, но гарантируют эту доступность. А вовсе не его качество.

Но что такое доступность лечения? Если уж заговорили об онкобольных (поскольку это особая категория пациентов с учетом тяжести заболевания, на примере которых большинство проблем видно особенно отчетливо), то таких пациентов лечить можно обычной "химией", а можно так называемыми таргетированными препаратами, которые работают "прицельно" по конкретному виду опухоли. Соответственно, в последнем случае шансов на излечение (а не просто на мучительное и малорезультативное лечение) у человека значительно больше. Но, увы, месячный курс таких таргетированных препаратов стоит порядка 180-200 тысяч рублей. А в бюджете, напомню, денег нет.

Вот и получается, что "лечение всем, а выздоровление – кому повезет". Говоря иначе, любой хоть сколько-то сложный пациент, которому не поможет "круглая белая таблетка" обречен на запланированную смерть.

Фото: vse42.ru, google.image

Код: Выделить всё

https://vse42.ru/articles/27438318
По вопросам работы ресурса можно писать сюда - mal-kuz@yandex.ru (мои ответы могут уходить в Спам) или в личные сообщения
Спасибо, что выбрали форум "Малыши-Кузнечики"! :love:
Аватара пользователя
Юkka
Организатор с опытом
Сообщения: 5888
Зарегистрирован: 12 мар 2022, 09:38

Re: Врача, не способного на сострадание, нужно отстранять от работы

Сообщение Юkka »

Admin писал(а):
«Ну ты и разожралась!» — говорит врач. Как понять, что он не заботится, а хамит

Почему грубят медики и как на это реагировать пациенту

Врач говорит: «Если не похудеете, у вас будет диабет, отнимутся ноги, и вы умрете в мучениях». Это хамство или забота? Иногда медики искренне считают, что заботятся о пациенте, ведь рассказать о последствиях — долг врача. А может, врач просто устал, а на больного иногда надо прикрикнуть? Где грань, после которой строгость врача становится хамством, рассказывает психолог Анна Хасина.

Орет на роженицу и считает это правильным

— Хамство может быть методом? Чтобы напугать пациента, заставить его действовать или, напротив, замолчать, если он спорит не по делу? Например, акушер-гинеколог кричит на роженицу, чтобы она тужилась сильнее, не ленилась, потому что знает — ребенок может пострадать в длительных тяжелых родах.


— Да, может. Это про личный выбор человека. Он определяется этической позицией. Это ответ на вопросы «что такое хорошо, а что такое плохо».

Медицинская этика, или деонтология, — набор принципов, которые позволяют врачу определиться с «хорошо-плохо» в каждом конкретном случае. Акушер-гинеколог, который орет на роженицу, может считать, что поступает хорошо. Он спасает ребенка.

Вот реальный пример. Врач-эндокринолог говорит пациенту: «Вы весите 125 кг, у вас гипертония и повышенный уровень сахара. Я вам на прошлом приеме говорил: если не похудеете и не снизите сахар, у вас будет диабет, вы ослепнете, у вас отнимутся ноги, и вы умрете в мучениях. Не хотите следовать моим рекомендациям — я отказываюсь вас лечить!» Этот врач был у меня на обучении. Он искренне считал, что заботится о пациенте наилучшим образом.

Врач был не менее искренне удивлен, что его действия противоречат сразу трем деонтологическим принципам: «Автономия пациента», «Невредительство» и «Справедливость». Он хочет пациенту добра, но использует такие коммуникационные инструменты, которые приведут к диаметрально противоположному результату.

— А что считать хамством, на ваш взгляд? Понятно, что любые замечания про внешность или возраст — это хамство, а что еще?

— Хамством следует считать любой грубый, жестокий, наглый акт коммуникации, вербальный или невербальный. Психологи называют это «нарушением границ» личности. Любое негативное оценочное высказывание (в том числе про внешность и возраст) — это хамство.

«Ну ты и разожралась» — это хамство. «Меня беспокоит, что вы набрали 10 килограммов» — это не хамство. Врач говорит о том же самом, но совершенно по-другому — не обидно.

Когда гинеколог не предупреждает пациентку о своих действиях и внезапно щупает ее грудь — это тоже нарушение границ. Но врач может так поступать потому, что не знает, как правильно.

Американский колледж акушеров и гинекологов выпустил очень подробное руководство по коммуникации. Так, врач должен сначала сказать: «Я хотел бы осмотреть вашу грудь, вы не против?», получить согласие (пациентка кивает), и только потом дотрагиваться до пациентки.

Сталкиваясь с хамством, пациент испытывает растерянность, стыд или злость. В обычной жизни мы не всегда можем успешно отстаивать свои границы, это непростой навык. В кабинете врача мы априори находимся в уязвимой позиции; защищать свои границы, адекватно реагировать на хамство в разы труднее, когда ты, пардон, без штанов. Именно поэтому такой общественный резонанс имеет именно врачебное хамство, а не грубость почтальонов или чиновников.

Жить в России — отращивать клыки и когти

— Хамство — это история про власть, силу или излишнюю эмоциональность и невоспитанность?


— Российское хамство — это такая бесконечная тема. Большинство взрослых, активных профессионалов — это люди «поколения Х», чья юность пришлась на 90-е. Жизнь учила нас, что ничто не дается просто так, без борьбы. Кто лучше борется — активнее, агрессивнее, тот получает доступ к большему числу благ.

Если ты вежливый, учтивый, ты не сможешь постоять за себя, не боеспособен. Более того, окружающие постараются урвать твою часть благ. Поэтому агрессивным стоит быть на всякий случай, даже если прямо сейчас тебе ничто не угрожает. Вне зависимости от вашего пола, национальной принадлежности, профессии, жить в России — отращивать клыки и когти. Это называется «российский менталитет»: как народ мы весьма агрессивны.

Врачи — часть российского общества. Врачи не прилетают с Луны, они рождаются и растут в том же самом обществе, и впитывают нормы поведения и общения. Странно было бы ожидать от врачей принципиально иного поведения, чем от всех других граждан.

— Нет ли такого, что хамство — часть условного договора? Ведь для многих людей медицина — это сфера услуг. То есть пациенты мыслят — «Нам должны». Врачей, естественно, это не устраивает.

— Есть прекрасная книга этолога (эксперта по поведению животных) Конрада Лоренца «Агрессия». Все животные должны быть достаточно агрессивными по отношению к представителям своего вида, чтобы охранять свою территорию и потомство. Самец тигра агрессивен по отношению к другим тиграм, и их взаимная агрессия — сдерживающий механизм истребления вида.

Вы скажете: люди — не тигры, мы гораздо более цивилизованные. Давайте задумаемся, что дает нам цивилизация? Три вещи: законодательное регулирование, общественный договор и личный выбор, о котором мы уже говорили.

Законы дают нормативные «правила игры». Например, существуют прописанные правила маршрутизации онкологических пациентов, или стандарты госпитализации, или нормативы доступа к амбулаторной помощи. Приходится ли нам как пациентам сталкиваться с тем, что правила нарушаются? Уверена, что да. Не потому, что какой-то врач или главврач проявляет злую волю, а потому, что норматив часто невозможно исполнить. Зафиксируем: врачи работают в условиях, когда нормативы де-юре есть, но де-факто часто не работают.

Общественный договор — это не закрепленная нормативами традиция. Российская традиция предписывает, что врачебная деятельность — не работа, а служение. В общественном сознании есть ожидание, что врач будет задерживаться на работе, отвечать на вопросы во внерабочее время, лечить и утешать, а также преодолевать сложности системы здравоохранения, в общем — жертвовать своей жизнью на благо пациентов.

Если ты работаешь за деньги, ты должен соблюдать сервисные стандарты: например, разговаривать определенным образом, клиентоцентрированно. Но если твоя работа — служение, даже странно говорить о сервисе.

Мы считаем, что к врачу нельзя прийти просто так, нужна рекомендация; врачу нужно принести подношение (традиционный коньяк или конфеты) и врач может общаться с пациентом как угодно: грубить, хамить, — главное, чтобы лечил. Традиционно жертвенность врача компенсировалась патерналистским подходом к пациентам.

До сих пор можно встретить противопоставление «общается ужасно, зато профессионал хороший».

Последние годы во многих отраслях происходит рост сервисной ориентации. С нами вежливо разговаривают в магазине, в банке, на почте. Мы — пациенты — больше не хотим, чтобы врачи грубили и хамили.

Но мы пока не понимаем, что изменение общественного договора всегда касается обеих сторон соглашения. Если мы хотим вежливого, сервисного отношения от врачей — нужно признать, что работа врача — не служение.

Чаще хамят уставшие и обиженные

— Выгорание ведь может сопровождаться хамством? Почему?


— Да, выгорание не только может, но и обязательно сопровождается хамством.

Одно из базовых свойств выгорания — деперсонализация, «обезличивание» пациентов. Выгоревший врач воспринимает пациента как ходульного персонажа, как элемент статистики, а не как живого человека со своим мнением, желаниями, симпатиями-антипатиями. Такая своеобразная эмоциональная анестезия. Если не ощущаешь эмоций пациента, какая разница тогда, как общаться?

Врача невозможно в этом винить, он тоже жертва — усталости, стресса, бездушия системы. Страдают в итоге все: и врач, и пациент, и медицинская организация…

— Вечный жизненный спор «гений и злодейство». На ваш взгляд, талантливым врачам может быть позволено немного больше, потому что они умеют делать то, что другим не под силу? Классический киношный пример — доктор Хаус, человек с невыносимым характером и редким даром диагноста.

— Вы спрашиваете психолога, воспитанного в традициях гуманистической психологии, можно ли гению простить злодейство… Нет, полагаю, злодейство нельзя прощать никому.

Доктор Хаус — отличный персонаж сериала, мне нравилось его смотреть. Но в жизни, если бы у меня был выбор, я бы не хотела попасть в руки циничного, скептичного доктора. Мне не нравится чувствовать, что врач разгадывает загадку болезни и совершенно равнодушен ко мне как к личности.

Я бы хотела участвовать в процессе лечения, понимать, что происходит, какой план. Чтобы мне прямо и тактично сообщали плохие новости. И я благодарна врачам, которые так и делали в прошлом. Я как пациент имею на это право; в общем виде все это называется «пациентоориентированный подход» — участие пациента в процессе планирования и осуществления лечения в той мере, в которой он предпочитает.

— Кто хамит чаще — мужчины или женщины?

— Чаще хамят уставшие и обиженные. И еще те, кто ощущает свою безнаказанность.

Как защититься от хамства

— Как защититься от хамства врача? Скажем, если применять метод психологического айкидо или другие приемы? Если не включаться эмоционально, улыбаться и так далее?


— Давайте начнем с того, какую задачу решает пациент. Он хочет перевоспитать врача, наказать его? Бесполезно.

Хочет получить качественную медицинскую помощь? Скорее всего, да. Тогда пациенту стоит первым делом… посмотреть на самого себя. Как он общался с врачом? Вежливо, деликатно? Или с порога начал жаловаться на пробелы в системе здравоохранения, требовать и угрожать?

Знаете, как бывает? Пациент, доведенный до белого каления какими-то аспектами взаимодействия с системой здравоохранения, врывается в кабинет врача. И с порога начинает топать ногами и возмущаться. Не дай Бог врач еще что-то писал в этот момент, делал записи по предыдущему пациенту, — «ах, он на меня еще и не смотрит?!..»

Врач чем-то провинился перед пациентом? Нет, он еще слова не успел сказать, ни одного движения не сделал. Пациента тоже можно понять: он болен, измучен, устал, его кто-то или что-то расстроило. Скажите, вас удивляет, если в этой ситуации врач отвечает резко или грубо? Меня — нет. И мне очень больно от того, что никто из присутствующих не виноват, а на пустом месте разрастается конфликт.

Проблема не в хамстве именно врачей, а в целом в хамстве. Начинать надо с того, на что можешь повлиять, — с себя.

— Если исходить из того, что обычно люди с виктимностью становятся жертвами преступников, буллинга, можем ли мы говорить о том, что одним пациентам хамят всегда или часто, а другим — никогда? Или синдром жертвы сюда не вписывается?

— Давайте представим, что мы имеем дело с обычным врачом — не психопатом, не садистом. Правила поведения такие же, как в любой другой области коммуникации: минимизируй возможность проявления агрессии и сам веди себя конструктивно.

Каждому пациенту имеет смысл подготовиться к визиту: собрать медицинские документы в одну папку, отрепетировать краткий рассказ о болезни. Стоит заранее подготовить вопросы, которые хотел бы задать врачу. Очень хорошо эти вопросы записать. И ответы лучше записать, потому что от волнения бывает трудно сконцентрироваться. Если это уместно, лучше взять с собой сопровождающего — одного, не всю семью.

Если врач говорит слишком мало, или много, или быстро, или раздраженно, можно сказать: «Доктор, простите, мне трудно так воспринимать информацию. Вы не против, если я задам несколько вопросов? Сейчас можно или лучше после осмотра?» Врач видит вашу заинтересованность и адекватность; во многих случаях этого достаточно, чтобы ваш визит прошел конструктивно.

Грубят чаще там, где у пациента мало выбора

— В какой сфере здравоохранения, на ваш взгляд, хамство встречается чаще всего, а в какой реже?


— Хамство чаще встречается там, где у пациента мало выбора, например, в онкологии. И где пациент закрыт, одинок, остается без поддержки, — например, в роддомах.

Думаю, чтобы эта ситуация изменилась, нужен значительный общественный резонанс. О хамстве должны писать, говорить, снимать передачи; оно должно перестать восприниматься как норма жизни. И второе — нужна большая управленческая воля главврача, завотделением, потому что недовольство и сопротивление врачей тоже будет большим.

— Платные клиники свободны от хамства?

— Не всегда, к сожалению. Недавно разбирали вопиющий случай, который произошел в платной, очень хорошей клинике. Терапевт в ходе осмотра делала уничижительные, обесценивающие комментарии относительно религиозных воззрений пациентки, высмеяла ее онконастороженность. Врач отстранена от работы, руководитель клиники принес пациентке извинения, но, как говорится, осадочек остался.

В платных клиниках хамство встречается в целом реже, потому что «пациент голосует ногами». Успех коммерческих клиник строится на двух китах: эффективная медицинская помощь и отличный пациентский опыт.

Из 100% жалоб только 24% будут связаны с процессом или результатами лечения, согласно статистике. Остальные жалобы — на плохой сервис и плохую коммуникацию. Недовольные пациенты не только жалуются, они уходят из клиники, не рекомендуют ее друзьям и знакомым, клиника теряет на этом деньги.

— А почему не хамят у Нюты Федермессер?

— Потому что каждый сотрудник:

а) занимает правильную этическую позицию, случайные люди не приходят работать в паллиатив;

б) понимает важность коммуникации, знает, как она влияет на все аспекты его работы;

в) обучен правильно общаться;

г) имеет достаточно помощи и поддержки, чтобы справляться со стрессом.

Звучит очень просто, не правда ли?

— Личность руководителя играет роль в хамстве его подчиненных?

— Да. Руководитель — ролевая модель. Если руководитель позволяет себе орать на утренних конференциях, сотрудники тоже будут орать.

Чудес не бывает: бесполезно орать, а потом ругать сотрудников за такое же поведение.

Кроме того, руководитель, которому плевать на сотрудников, не помогает в борьбе со стрессом. А у врачей стресс и выгорание — одно из главных препятствий для эффективной коммуникации.

— Хамство — это ведь нарушенная коммуникация. Если выстраиванию коммуникаций учить в вузе, мы сможем если не изжить, то снизить степень хамства в медучреждениях?

— Да, несомненно. Это не вопрос «верю — не верю», а позиция доказательной психологии. Если медиков — студентов, ординаторов — учить коммуникации, то в целом их коммуникативная компетентность повышается.

Месяц назад я оказалась пациентом большой московской скоропомощной больницы. Провела некоторое время в приемном покое и невольно слушала, как медики общаются с пациентами и их родственниками.

Среди всех выделялись два молодых врача. На первый взгляд они делали все то же самое, что и остальные, но по-другому. Они представлялись — громко, отчетливо. Спрашивали, как обращаться к собеседнику, и потом начинали фразы с обращения по имени: «Ольга Петровна, …» Они поддерживали зрительный контакт — смотрели на собеседника. Когда использовали медицинские термины, поясняли обычным «человеческим» языком, что это такое: «Вашей маме сделали биопсию. Вы знаете, что такое биопсия? (собеседник отвечает). Да, совершенно верно, это когда мы взяли маленький кусочек ткани для анализа».

Когда я вижу такую коммуникацию, для меня это однозначный сигнал, что врачи проходили обучение, и оно было качественным. Я подошла к докторам, извинилась за свое любопытство и задала вопрос. Да, действительно, они проходили обучение во время учебы в Сеченовском университете. Я порадовалась за коллег-преподавателей: им удалось заложить качественные основы. Дальше докторам предстоит развиваться самостоятельно.

Нам в России не нужно изобретать велосипед с нуля. Можно обратиться к международному опыту. Например, когда я планировала занятия с ординаторами-неврологами, то искала источники с описанием подобных реализованных программ. Именно по обучению неврологов коммуникации было две интересных статьи — канадских и китайских коллег, с очень подробным описанием учебных планов, ожидаемых результатов, контрольных инструментов и тому подобным.

Как хамство и равнодушие вредят лечению

— Что хуже — хамство врача или безучастность врача?


— Вопрос из серии «что хуже: топором по спине или кирпичом в лоб?» И хамство, и безучастность — не просто плохо, они свидетельствуют о непрофессионализме врача.

Данные исследований показывают, что коммуникация врача влияет на клинические исходы (результат лечения). Пренебрегать такой простой и дешевой возможностью улучшить результаты лечения — по меньшей мере, недальновидно.

— Какие последствия для лечения может иметь хамство?

— На пациентское поведение влияет шесть факторов: как пациент субъективно воспринимает тяжесть своей болезни и свою уязвимость, считает ли он, что выздороветь ему будет лучше, чем болеть, верит ли он, что лечение поможет, что он справится с трудностями и что получит поддержку, согласно предикативной модели убеждений о здоровье Розенштока. Для каждого из этих факторов критически важной является дружелюбная, убеждающая коммуникация врача.

Еще раз: если врач отстранен, равнодушен, а уж тем более грубит и хамит — пациент такому врачу не доверяет, его рекомендации не выполняет, значит — адекватного лечения не получает. Или пациент в ужасе убегает и больше к врачу не обращается — ни к этому, ни к другому. Болезнь у такого пациента прогрессирует, время для помощи бывает упущено.

Сколько раньше было таких историй, например, про стоматологов? Я помню свои детские слезы в кабинете стоматолога: страшно, больно, последнее, чего хочешь — это вернуться к врачу.

Целое поколение моих сверстников выросло с ужасными зубами, почему? Потому что боялись стоматологов.

На «Медузе» обсуждался другой типичный феномен — грубости в роддомах. Я лично знаю нескольких женщин, которые после родов приняли решение не заводить больше детей, потому что не хотели больше никогда попадать в ситуацию униженности и бесправия в роддоме.

Мои дети считают, что все стоматологи — милейшие люди. Опыт современных подростков принципиально отличается от того, как было 20–30 лет назад. Значит, ситуация не безнадежна.

Врачебная коммуникация — это утилитарный, не очень сложный навык, ее может освоить любой врач. Главное — видеть в этом смысл и искать хорошие примеры. Я верю, что общение «врач-пациент» в России будет меняться в лучшую сторону, и делаю все от меня зависящее, чтобы этому способствовать.
https://www.pravmir.ru/nu-ty-i-razozhra ... a-a-hamit/
Аватара пользователя
Юkka
Организатор с опытом
Сообщения: 5888
Зарегистрирован: 12 мар 2022, 09:38

Re: Врача, не способного на сострадание, нужно отстранять от работы

Сообщение Юkka »

Admin писал(а):
Терапевт Дарья Мошарева о хамстве врачей и инфантилизме пациентов.

Дарья Мошарева — врач-терапевт. Она работала в обычной муниципальной поликлинике, затем проходила стажировку в платном медцентре, а в 2020 году уволилась и пошла работать в ковидный гостпиталь, чтобы чувствовать себя более полезной. Мы поговорили с ней о медицинской этике, о том, что же на самом деле мешает врачам быть добрее к людям, что зависит от медиков, а что от системы. К нашему удивлению, несколько распространенных стереотипов на этот счет она опровергла.

В поликлинике мне не давали лечить так, как надо

— Дарья, у вас есть опыт работы в государственной и частной медицине, и сейчас вы выбрали для себя последнюю. Почему?


— Я довольно ранимая. Есть люди, которые могут благополучно существовать, несмотря на эмоциональное насилие, давление, но я не из них. А еще — в госмедицине мне не давали лечить пациентов так, как я считала правильным. Это касалось, например, времени, которое требуется на общение с человеком. В поликлинике я думала — может быть, это я такая медлительная, чего-то не понимаю? А сейчас смотрю на свою работу, на коллег и вижу, что почти все врачи нуждаются как минимум в часе на первичный прием пациента.

Кроме того, в государственной медицине очень жесткий контроль в плане финансов: важно не потратить слишком много денег, а для этого — не назначить слишком много обследований. Я не сторонник удовлетворения любопытства за счет госбюджета, но когда уточнения необходимы, хочется, чтобы мне никто не мешал.

В государственной больнице или в поликлинике случалось такое, что пациент приходил ко мне на повторный прием с результатом лишь одного из пяти анализов, что я назначала. Объяснял это так: я пошел сдавать кровь, а в процедурной медсестра вычеркнула почти все — говорит, у нее такая инструкция.

— Что делает врачей в государственной медицине раздражительными, резкими и нечуткими?

— Работа деформирует, если ей позволено деформировать. Конечно противостоять этому очень затратно в плане нервов. Это приводит к выгоранию, и, если вовремя не заметить, — даже к депрессивному расстройству.

Мне, например, приходилось сталкиваться с тем, что главврач и заведующая меня обманывали, снижая зарплату, и манипулировали, давя на жалость: «Если ты сейчас назначишь этому пациенту анализ, у нас не будет денег назначить анализы другому». Или: «Будет нечем платить твоим коллегам». А еще были и откровенные запугивания, крики, грубость. Я много сталкивалась с этим, когда была ординатором: пациенту надо сделать исследование, а рентген-лаборант на тебя кричит так, что просто не хочется заходить в кабинет. То ли ему действительно плохо, то ли это продуманная стратегия, чтобы поменьше работать. Конкурса на такие должности особо нет, ведь платят немного, а переработки присутствуют, поэтому люди знают, что их не уволят. Получается, что над лаборантом издеваются маленькой зарплатой и безумными требованиями (заставляют работать при дефиците расходников или в крайней спешке), а он издевается над ординатором тем, что не записывает пациента. И где-то в этой цепочке может возникнуть грубость в отношении пациента.

— Поразительно, что вы не упоминаете о загруженности, ненормированном рабочем дне, миллионах бумажек и маленькой зарплате! Ведь чаще всего грубость и некомпетентность врачей оправдывают этим.

— Да я просто не понимаю, почему здесь должна быть причинно-следственная связь! От того, что ты причинил кому-то зло, нагрубил, разве становится легче? Странный способ избавиться от стресса.

Если бы я пришла к врачу на прием, на который по ОМС отведено 12 минут, и на меня накричали, было бы очень неприятно, но моя проблема от этого бы не решилась. Как и проблемы этого врача. Да, очень непросто, когда с одной стороны давит пациент, а с другой — руководство. Но задача медика — оценить проблемы здоровья пациента, суметь поставить себя на его место человека. И не продавливаться!

До модели «взрослый медик — взрослый пациент» надо дорасти

— Интересно, где вообще корни у медицинского патернализма, то есть отношения к пациенту сверху вниз? Разве в медицинских вузах не учат, что лечение будет более эффективным, когда врач и пациент выступают партнерами?


— Прицельно этому в вузах точно не учат. Скорее, каждый преподаватель транслирует собственную модель отношений, и они могут быть разными.

Патернализм глубоко укоренен в социуме. Ведь отношения врача и пациента — не единственный вид неравного общения, который существовал исторически. В семье, например, было неравенство между мужчинами и женщинами, взрослыми и детьми. Думаю, патернализм существует, пока есть его обратная сторона — инфантилизм. Когда человек взрослеет, очень важно, чтобы его любили и долюбили. Таких людей на самом деле немного. А у тех, кто не повзрослел внутренне, так или иначе будет проявляться детскость, беспомощность, желание, чтобы за него все сделали и все решили.

Мы продолжаем воспроизводить насильственную, инфантильно-патерналистскую модель, потому что до модели взрослый медик — взрослый пациент еще надо дорасти, она требует много труда и наличия какого-то изначального благополучия.

Я вижу проблему в отсутствии внутреннего запрета на грубость и в укоренившемся в медицинской среде противопоставлении врачей и пациентов. Врачи порой открыто говорят: пациенты неадекватные, конфликтные, вредные, сумасшедшие, в конце концов. С одной стороны, пациенты и правда бывают неадекватные. Но ведь и врачи бывают пациентами! Это противопоставление в корне неверное, вредное.

— Для врача допустима ложь во благо? Или манипулирование пациентом ради его же пользы?

— Нет, никогда. И, конечно, никаких «если вы не похудеете срочно, то умрете», «если не сделаете то-то, все будет плохо». Мне такие приемы напоминают ситуации, когда родители говорят детям — «принесешь двойку, я тебя по стенке размажу». Скорее всего, если родитель не психопат, все же не размажет, а просто отругает. Но слова при этом обесцениваются.

Из-за того, что врачи имеют обыкновение запугивать пациентов, у пациентов складывается неверный стереотип. Они думают, что врач — это злая воспитательница, лишь бы пальцем погрозить, а на самом деле все эти слова ничего не значат.

Можно ведь донести правду иначе. Например — вот вы курите, у этого уже есть такие-то последствия, скажем, начальная стадия хронической обструктивной болезни легких, которая имеет свойство прогрессировать. Я не знаю, с какой скоростью она будет прогрессировать у вас, но риск уже повышен. Если вы бросите курить, со временем риски будут понижаться. Я могу вам помочь с бросанием, проконсультировать. Это уже не звучит как насилие или запугивание, это изложение фактов. И предложение помощи.

— А когда врач бросается фразами вроде «что вы хотите в вашем возрасте»? Некоторые пациенты считают, что это «полезно», «отрезвляет». Но, может, врач просто не умеет решать геронтологические проблемы?

— «Что вы хотите в вашем возрасте?» — это попытка переложить вину на пациента, выставить его дураком. Мол, вы чего-то неадекватного хотите. Такая фраза — неумение признавать свою некомпетентность или бессилие в каких-то вопросах. Но ведь это нормально, когда врач не умеет что-то лечить, или что иногда невозможно что-то сделать. Нет ни одного врача, который бы помог пациенту никогда не умереть.

Пациентов порой заставляют как бы чувствовать себя виноватыми в том, что они болеют. Я не знаю, что это — иллюзия всевластия? Или что-то из серии «лучшая защита это нападение»? Отчитать человека за то, что у него лишний вес, или он курит, например, и от этого все проблемы. Мол, пациент будет чувствовать себя виноватым и меньшего требовать.

Мысль о том, что виноватых может не быть вообще, для нас пока какая-то непривычная. Врачи постоянно чувствуют давление — своих установок, общественного мнения. Раз он врач, значит, должен уметь и знать все. Тогда грубость может быть защитной реакцией.

В идеале надо переформулировать эту фразу в вопрос по существу — что вам не позволяет сейчас делать здоровье, а вы бы хотели? Что причиняет дискомфорт? Давайте подумаем, что для этого можно сделать. Понятно, что в 70 лет чувствовать себя на 20 не получится. Но можно уменьшить одышку, взять под контроль нарушения сердечного ритма и так далее.

— Что делать пациенту, когда он слышит в свой адрес грубость от врача?

— Можно попытаться наладить коммуникацию, сказать, что, во-первых, это грубая фраза и мне обидно ее слышать, а во-вторых, я хочу того-то и того-то, можете ли вы мне в этом помочь. Если доктор признает свою ошибку, если это разовая грубость, то с ним, скорее всего, можно наладить работу. Если же начинается препирательство — лучше искать другого врача. И тут все зависит от того, есть ли на это силы и деньги.

Бывает, что грубит врач грамотный, с которым страшно расставаться, потому что его назначения эффективны. Терпеть ли такого врача — решает пациент, но обычно я вижу прямую корреляцию между профессионализмом и чуткостью. Если врач хочет работать хорошо, это проявляется во всём! Кроме того, есть исследования, подтверждающие большую медицинскую эффективность консультаций, в которых пациент был выслушан, а его идеи, страхи и ожидания учтены.

Спасение пациентов — в самообразовании

— Вернемся к двенадцатиминутному приему в поликлинике. В этих условиях можно помочь пациенту с реальной проблемой? Можно поддерживать себя в профессиональном тонусе, обновлять свои знания? Встречались ли вам такие врачи в поликлиниках?


— С реальной проблемой можно либо задержать прием и получить гору недовольства со всех сторон, либо дать направление в федеральный центр, где условия в плане времени пока не такие жёсткие. Только неизвестно, сколько пациент будет ждать свою очередь на приём в этот центр.

Поддерживать себя в тонусе сложно и маловероятно, когда понимаешь, что лучшее, что можешь сделать — это направить в хорошее место. Но исключения есть, конечно. Это, во-первых, люди, которые готовы конфликтовать, чтобы сделать всё правильно; во-вторых, люди, которые хотят развиваться и имеют сторонний источник средств; и в-третьих, люди, которые работают в поликлинике не на полную ставку.

Я знаю трёх таких врачей в поликлиниках. И ещё множество тех, кто пытался быть такими, пока были силы, но получил депрессию и/или посттравматическое стрессовое расстройство и ушел в частную медицину.

— Вежливое обращение легче найти в частных клиниках, но как не нарваться на тех, кто будет просто выкачивать деньги?

— Да, к сожалению, многие частные клиники занимаются выкачиванием денег. Я бы не советовала ориентироваться на отзывы с сайтов — их могут писать сами врачи, а настоящие пациенты в отзывах бывают очень субъективны. Лучше посмотреть официальную информацию — где человек учился, какие у него были дипломные темы. Там уже могут быть какие-то «красные флажки», например, упоминание иммуномодуляторов.

По моему опыту, клиники, которые не разводят пациентов на деньги, часто берут за прием больше, чем конкуренты, — ведь им надо компенсировать траты на образование, но это окупается более адекватными протоколами лечения.

Еще один важный момент — это приверженность науке, доказательной медицине. Можно, например, спросить у врача, на каком основании делается то или иное назначение, как подействует лекарство, как будем отслеживать ситуацию. Важно, чтобы на вопросы по каждому назначению были понятные и прозрачные ответы.

— Правда ли, что врачи в госполиклиниках вынуждены назначать «фуфломицины» и рекомендовать дженерики вместо оригинальных препаратов?

— Я в своей практике с таким не сталкивалась, но знаю, что сейчас, во время ковида, врачи обязаны предложить пациентам на вызове Ареплевир или Арбидол (препараты с недоказанной эффективностью). Моя подруга работает в телемедицинском центре и жалуется, что не имеет права отменить бессмысленное лечение, потому что ее разговоры прослушивают.

А что касается дженериков, то, по-видимому, речь идет о льготных препаратах, которые врачи под благовидными предлогами вынуждены назначать. Но если предполагается, что пациент будет покупать лекарство за свои деньги, — тут обычно полная свобода.

— Где искать врача, который сведет вместе назначения разных специалистов, вдумается в противопоказания, во взаимодействие препаратов, будет лечить пациента, а не диагноз? И можно ли найти такого доктора в государственной поликлинике?

— Такие доктора существуют. Скорее всего, это будут мои коллеги-терапевты, для детей — педиатры. В медцентре, где я сейчас работаю, есть педиатр, который ухитряется работать еще и в государственной клинике. Я точно знаю, что если бы вы пришли к нему на прием туда, он бы все сделал для пациента максимально ответственно. Но скорее это будет исключением.

— А как человеку, стесненному в средствах, следить за своим здоровьем, ведь часто диспансеризации в поликлиниках — просто фикция?

— Это непросто. Придется брать на себя ответственность, разбираться в своей ситуации. Сейчас много научно-популярных книг, статей о здоровье, но нужно иметь навыки сортировки и оценки информации. Если человек будет изучать вопрос, он, скорее всего, поймет, какие лично ему нужны профилактические мероприятия.

Многие мои коллеги занимаются просветительской деятельностью, читают лекции, ведут блоги. И я вижу, что благодаря в том числе этому пациенты порой приходят очень грамотные. Много качественной пациентской информации на сайте американской Mayo Clinic. Также есть полезный британский сервис NHS England. Поэтому что мой главный совет — развивать у себя научное мышление.

Я точно знаю: не может быть оправдания злу, грубости, неэтичности ни для врачей, ни для пациентов. Но и ответственность лежит на обеих сторонах. Да, на враче, как на эксперте, — больше. Но и пациентам хотелось бы посоветовать меньше терпеть и стараться узнавать больше о себе, о медицине, о мире, в конце концов.
https://www.miloserdie.ru/article/do-mo ... o-dorasti/
Ответить

Вернуться в «В здоровом теле - здоровый дух!»